по черно-белому телевизору. а потом рассказываешь друзьям и никто не понимает, о чем ты

собираюсь сделать дз

и сам ушел в Вечное Забвение

хочу шоколада, но нельзя

не, можна было пожестче облом придумать. Типа: а все вокруг его едят

и получилось только 3 кг одной косметики, а еще тетрадки

пытаюсь сбежать от сестры

А вместо этого он форматируется
Повторяю арифметическую прогрессию

Мама за компом, работы много, так что я опять счас денусь...

Думаю, а не предложить ли Шедоу-чан...а нет, не предложить. Мороженое зимой, знаете ли...а вы о чём подумали?!?

Испугала. Что я полуюрийщица, уже, наверное, все знают (кроме ближайших родственников и остальных родственников по понятным причинам), так что...любишь шоколадное мороженое? (невинная рожица)

Но вскоре температура до ужасти упадёт и будет холодно!... Мороженого?
(вот почему я говорила, что юри может согреть: ибо либо юри, либо мороженое... Не боись, я никого не трогаю без позволения, обещаю!)

Ищу значение сна о школьных друзьях и странных фотографиях. 0_0*

однако, чтобы её повторять, надо знать ещё что-то, кроме названия

о привлечении к фанфоповести (честно-честно )

снятый школьниками-неумехами

пытаюсь понять, о чём говорят персонажи в Корректоре Юи

Это с представителями "Тёмного дворецкого" в реале-то?

Добиваю прогу. До середины...

Полупрозрачную улитку из Лунного камня, озаренного внутренним голубовато-серебристым мерцанием подарил мне один из тех замечательных людей, каких рождает еще мать-земля, и которых встречаешь также часто как четырехлистный клевер. Мы познакомились в летнем языковом лагере. Он был старше меня на четыре года и прекрасно играл на гитаре. Я любила его рассказы о суровых северных странах, их обычаях и богах. Мне нравился их грубый мужественный язык, подернутый патиной отчаянной храбрости и презрения к смерти. В его устах имена богов и героев обретали линии и объемы, словно высекаемые из серого, с кроваво-красными вкраплениями, куска гранита. Воображение послушно рисовало выщербленное вековыми ветрами и бурями Великое дерево Иггдрасиль, грозно возвышающееся над мировым океаном. Из молочных вечерних сумерек выступали тени прошлого – то далеким громом проносился мимо мрачный одноглазый Одина в колеснице, запряженной двумя козлами, то плакучей ивой склонялся на древним свитком мудрый Бальдр, то шелестом листьев шептал завистливый Локки…
Время в лагере пролетело стрелой, и на прощанье, зная о моем увлечении, он подарил мне улитку из Лунного камня. В полнолуние, сказал он, если верить средневековым преданиям, этот камень плачет холодными слезами, вспоминая пустынные пейзажи далекой родины. Я запомнила его слова и каждый раз, ложась спать под взглядом ночного светила, округло катящегося по небесному полю, прижимала Лунный камень ближе к сердцу, чтобы он не чувствовал себя таким одиноким.
Это был чудесный человек из далекого детства. Я и сейчас, спустя много лет, с теплотой вспоминаю того парня, открывшего для меня далекий мир скандинавского эпоса, наполненный чувствами и страданиями, трагедиями и подвигами. Я и теперь, когда становится тяжело на душе, вспоминаю его красиво очерченную фигуру на фоне вечернего костра, когда он, склонившись над гитарным грифом и, откинув легким движением головы непослушную челку, мягко перебирает поющие струны, а ветер, прячась среди локонов его длинных волос, успокаивается и засыпает, ворочаясь во сне и вспыхивая, словно девушка, шелковыми языками пламени.

Да, жаль было потерять такой дорогой подарок…

Ищу свет истины среди тьмы неверия